***
В ночной тишине запоздалое эхо
протянет под дверью весну сквозняком.
А лето, сегодня, наверно, не к спеху,
ведь лето приходит под утро – тайком.
Оно не чудит, не тревожит, не лезет
в окошко, не ломится в дом... Голосок
у лета тишайший... Но... так и полезней,
ведь лето – тончайший в году волосок,
который не рвётся, пока за весною
не втянется лето – по-бабьи, тишком
и станет невестушка верной женою –
осенней листвой засыпая мой дом...
***
Такое северное море,
что юг отчаянно далёк,
и день в немыслимом миноре, –
мажор на севере не впрок.
Но пропотевшая гитара
поёт о лете… Мне бы так!
И пели бы тогда на пару,
но я один: пою не в такт…
А где-то небо тонет в море
и солнце прячется в песок…
А мы с тобой опять в миноре –
как будто отбываем срок…
***
Не ходите далеко –
можно не вернуться.
Не вернуться-то легко –
тяжелей очнуться
безутешным и больным,
нервным и забытым,
на краю большой войны,
может, и убитым…
и лежать – в глазах ни зги
не видать потомку,
и вокруг одни враги:
некому соломки
подстелить… Не голоси, –
толку в этом мало.
Умным – тяжко на Руси.
Умников – навалом.
***
Запиши меня в лузеры, Родина…
Воровать не умею… Ворчу…
Критикую заштатных угодников.
Но… за всё в этом мире плачУ…
Я плачУ… Матерей слёз не меряно…
Я плачУ за детей… Этот край
растворяется в мире растерянном…
Это – ад, но – нисколько не рай…
На затылке глаза – нет ни точечки,
чтобы видеть… Нетоптаный след…
Только жизнь в биографии – прочерком…
Так и не было жизни, и… нет…
Мой город
У города своё лицо:
плывут над озером туманы,
леса на городе кольцом
свои зализывают раны;
звонят по ним колокола,
молитвы тонут в поднебесье, –
а город вертится в делах
как на пластинке – чья-то песня.
Ворчит во сне пенсионер
и матерится работяга...
Натянут до предела нерв
Под бело-сине-красным флагом!
За горизонтом тишина,
а в городе не спится людям:
болит хронически спина, –
так этот путь по жизни труден.
Скрипят от старости дома,
по улицам гуляют ветры;
крадется с севера зима,
вползая в город незаметно.
Линяют краски и цвета,
и дни становятся короче.
Мой город от жары устал
и жаждет зимней длинной ночи.
Он стар и молод, враг и друг,
моя судьба, моё проклятье, –
но не пустой для сердца звук:
мы с ним не кровные, но – братья.
И мне близка его печаль.
Я с ним всегда по жизни вместе.
Моя душа – с его плеча.
С его креста – я только крестик...
***
Рассеян свет на пятачке
судьбы... Волнительно и... пусто...
Молчу... у жизни на крючке,
ведь смерть не пробуждает чувства...
Но... растворится ли печаль?..
Она, как прежде, одинока...
и не исчезнет невзначай —
ни к сроку и никак — до срока...
***
Как ртуть, перетекают мысли
без направленья, без усилий,
и солнцев шарики зависли,
как будто их висеть просили…
Всё, будто бы, совсем некстати:
не половины даже, – трети
нет, чтобы просто так истратить
легко – и даже не заметить…
Но... за утратою рассудка
жизнь так безмерно одинока…
Жить без надежды – чья-то шутка,
но... так надёжно однобока...
Сезон
Сезон усталости и злости...
холодным душем, без обид,
прольётся в дом незваным гостем,
наивно потерявшим стыд,
бесцеремонно и бестактно
в проулках не своей судьбы
надежно проутюжит танком,
об осторожности забыв...
А мне оставит пыль и грохот
в ушах... Наверно, – не сезон
не слышать, а услышать — плохо...
Но... даже в этом есть резон...
Опубликовано: 26.05.2017 орфография и пунктуация автора сохранены
Сейчас вроде бы на этом ресурсе широко расширена возможность публикаций. Наверно, Вы могли бы эти стихи разместить по отдельности. Тогда и комментарии были бы адресные. (Многое понравилось)
